Три страны света - Страница 273

273

Это суждение о романе обратило на себя внимание Н. Г. Чернышевского. В своих известных "Заметках при чтении посмертного издания стихотворений Некрасова" Чернышевский счел нужным указать, что Некрасов "неохотно вспоминал" о "Трех странах света" вовсе не потому, что он видел в этом романе "грех молодости", а потому, что он, будучи "очень скромным человеком", вообще не любил "разглагольствовать о своих произведениях". Далее Н. Г. Чернышевский высказывает свое мнение об идеологической направленности романа Некрасова. "Три страны света", – пишет он, – вовсе не находятся в таком отношении к последующим его произведениям, как статьи Белинского о "Бородинской годовщине" и "Менцеле" к позднейшим статьям. Белинский выражал в тех прежних статьях мысли, которые после стали казаться ему ошибочны, дурны, ненавистны. "В "Трех странах света" нет ничего такого, что казалось бы впоследствии Некрасову дурным с нравственной или общественной точки зрения. И, сколько мне помнится, там и не было ничего такого. В анализе этого романа, даваемом "Биографическими сведениями" {Напомним, что статья Скабичевского, приложенная к первому тому издания стихотворений Некрасова 1879 г., называлась: "Николай Алексеевич Некрасов. Биографические сведения". Чернышевский в своих заметках называет ее просто "Биографическими сведениями".}, проводится мысль о противоположности успешной житейской (в данном случае коммерческой) деятельности благу народа. Точка зрения фантастическая. Мне она всегда казалась фантастической. Мне всегда было тошно читать рассуждения о "гнусности буржуазии" и обо всем тому подобном" (Н. Г. Чернышевский). Полное собрание сочинений, М., 1939, т. I, стр. 749). -

В этом суждении Н. Г. Чернышевского о романе содержится отповедь всем народническим представлениям о том, что Россия минует буржуазный путь развития. Революционная демократия во главе с В. Г. Белинским и Н. Г. Чернышевским отчетливо сознавала, что Россия неизбежно вступит на путь капиталистического развития и что буржуазный общественный строй является более высокой ступенью общественного развития, чем крепостнический. Именно в этом смысл известного письма В. Г. Белинского к П. В. Анненкову от 15 февраля 1848 года, в котором, имея в виду М. А. Бакунина, он пишет: "Мой верующий друг доказывал мне еще, что избави-де бог Россию от буржуазии. А теперь ясно видно, что внутренний прогресс гражданского развития в России начнется не прежде, как с той минуты, когда русское дворянство обратится в буржуазию" (В. Г. Белинский, Письма, т. III, П., 1914, стр. 339),

Эти суждения опровергают точку зрения П. Н. Ткачева и А. М. Скабичевского и являются наиболее правильным основанием для историко-литературного рассмотрения романа;

В самом начале работы над романом авторы его были вынуждены под угрозой запрещения дать цензурному комитету следующее письменное "удостоверение": "Роман будет производить впечатление светлое, ибо для главных лиц его, в которых читатель примет наибольшее участие, роман кончится счастливо. Все лучшие качества человека – добродетель, мужество, великодушие, покорность своему жребию – будут представлены в лучшем свете и увенчаются развязкой. Напротив, порок решительно торжествовать не будет" (см. в статье В. Е. Евгеньева-Максимова. В цензурных тисках, "Книга и революция", 1921, No 2/14).

Роман "Три страны света" должен был в известной мере восполнить тот урон, который был нанесен "Современнику" свирепствовавшей цензурой, запретившей к печати сразу шесть повестей и, кроме того, роман Евгении Сю. Своим письменным "удостоверением" и тем, что был избран жанр приключенческого романа, Некрасову и Панаевой удалось несколько усыпить бдительность цензуры, хотя при внимательном чтении романа становится ясно, что нота социального протеста в значительной степени определяет собой и его построение и характеристики изображенных в нем лиц. Миру богатых и властных хозяев, миру алчных хищников противопоставлен мир городской и деревенской бедноты, постоянных тружеников, которым авторы и отдают все свои симпатии. Русская аристократия получает в романе крайне отрицательную характеристику. Вот Григорий Петрович Бранчевский, который "служил при дворе и, подобно своему отцу, никогда не вел счета ни своим доходам, ни долгам. Получив отцовское наследие с достаточным долгом, он не только не уплатил его, но удесятерил". Уже немолодым холостяком он прижил ребенка с соблазненной им дочерью старика дворецкого Натальей, а затем, задумав женится на богатой дворянке, насильно выдал Наталью замуж за Антона, буфетчика.

И сын его Владимир и внук Александр – такие же негодяи и развратники. Все три поколения аристократов изображены в романе нравственно разложившимися, без удержу отдающимися низменным, глубоко эгоистичным страстям. Охота, карты, кутежи и распутство заполняют всю жизнь этих ничтожных людей.

В романе не указывается прямо, на какой социальной почве развились их пороки, но нельзя не притти к заключению, что огромную роль играет здесь крепостное право. Несчастная Наталья стала жертвой сластолюбия Григория Бранчевского прежде всего потому, что она – крепостная, а он – барин. Если бы не крепостнические нравы, господствовавшие в усадьбе Бранчевских, сын Натальи не сделался бы горбуном.

Избегая, под непосредственным давлением цензуры, прямых антикрепостнических выпадов, авторы романа, иной раз с помощью, казалось бы, незначительных зарисовок современной действительности, стараются натолкнуть читателя на мысль о нравственной несостоятельности отношений, существующих между крестьянами и барами-аристократами. Такова, например, вводная, отнюдь не связанная с основным содержанием романа сцена в первой главе седьмой части. Укажем также на вторую главу третьей части ("Деревенская скука"), где с таким мастерством обрисованы пустота и бессодержательность помещичьей, жизни. Чего только не придумывает для своего развлечения ошалевший от скуки помещик, буквально выматывая душу дворовых. И опять совершенно ясно, что почву для всего этого создает крепостное право.

273